получилась какая-то подростковая порнуха про пальцы, мне стыдно
я хочу попросить прощения за всё, обоже.
ну, что вышло, то вышло.)) майкл прется, джеймс играет на гитаре, а в конце то, что и сексом назвать язык не повернется.
для
гений-гей.:
Джеймс учится играть на гитаре, поэтому вся труппа воет и страдает а Майкл дичайще прется с вида Джейми с гитарой и, скажем, с его пальцев, которые натерты от струн и табаком пахнут.читать дальшеПальцы Джеймса перебирают струны, неуверенно, медленно, по-дилетантски. Майкл бы сказал, что осторожно очень перебирают, будто это и не гитара вовсе. Пальцы Джеймса обычно быстрые, торопливые, умелые, сейчас приноравливаются, привыкают. Майкл часами готов смотреть на то, как Джеймс нежничает с новенькой блестящей гитарой, смеется, жалуясь, что в самоучителе совсем-совсем ничего не понятно, и что без порции крепкого ирландского пойла здесь не разобраться.
- Слышишь, Фассбендер, тащи свои помои сюда, - зажав струны, брякает всхлипнувший и тут же захлебнувшийся аккорд невпопад.
- Я бы задницей по струнам проехался – и то получилось бы лучше, Джейми, - Майкл хмурится немного, но послушно уходит в свой трейлер, чтобы там из самых драгоценных запасов выудить нетронутую бутылку Рэдбреста, которую ему презентовал друг, недавно вернувшийся из Дублина.
Джеймс почти нехотя отрывается от своей новой игрушки, чтобы глотнуть виски прямо из горла, недовольно поморщиться и уткнуться носом в собственный рукав. А потом снова хватается за гитару, прижимает к себе, начинает наигрывать что-то, постоянно сбиваясь, забористо выругиваясь, то и дело прыская со смеху. И Майклу нужно бы остановить это безобразие, или хотя бы извиниться, сослаться на усталость и уйти к себе, чтобы подрочить по-быстрому и успокоиться. Но пальцы с покрасневшими стершимися подушечками не отпускают, держат. Невозможно не смотреть на то, как Джеймс облизывает их, почти неосознанно, потирает ими щеку, снова возвращает к струнам. Макэвой, раскрасневшийся от алкоголя, взмокший от старательности, с которой он снова и снова повторяет незатейливый проигрыш из пары аккордов. Майклу очень хочется курить, а трейлер внезапно кажется слишком маленьким. Слишком много Макэвоя и его пальцев, его улыбок, ругательств, ерзаний, шумных вздохов. От гитарных переливов уже болит голова, от постоянного давления в джинсах нервно и неприятно.
- Джеймс, - выходит как-то очень хрипло и неловко, звучит как просьба, жалкая и совершенно идиотская.
Мелодия обрывается, Джеймс снова громко вздыхает, смотрит на Майкла полувопросительно. На Майкла, который сам сейчас будто натянут струной, которой играют чертовы пальцы. Макэвой выпускает из рук гитару, разглядывает руки.
- Все пальцы стер, - говорит и улыбается виновато. И всё, это всё.
- Эй, ну ты что, - Джеймс тихо удивленно смеется, когда Майкл оказывается у него в ногах, ловит руки.
- Покажи, - Фассбендер просит так, что Джеймс замирает, не смея пошевелиться. Послушный, растерянный.
Майкл осторожничает, обнюхивает пальцы, и это щекотно, а Фассбендер похож на большого неуклюжего пса. Джеймс закусывает нижнюю губу, кажется, чуть не до крови, когда Майкл целует его ладони, так размеренно и последовательно, будто решает логическую задачку: сначала одну, долго прижимаясь губами, оставляя влажный след. Потом другую – тоже неторопливо, изучая, щекоча теплым чуть пьяным дыханием. Майкл не спешит, потому что Джеймс в оцепенении, а ему хочется воспользоваться каждым мгновением, пока не оттолкнул, не наорал, не полез с кулаками. У Джеймса пальцы пахнут сигаретами, крепкими, забористыми, теми, что он всегда стреляет у Майкла. И Джеймс не отбивается, он только ойкает тихо, когда Майкл забирает сразу пару пальцев в рот, облизывает, посасывает.
- Майкл, ну Майкл, - Макэвой зовет, и Майкл поднимает на него глаза, не останавливаясь, продолжая мягко лизать подушечки пальцев, скользить языком. – Майкл, иди сюда.
Горячее тяжелое тело наваливается сверху, вжимаясь бедрами в бедра, тут же начиная двигаться, выгибаться, тереться пахом о пах. Давление практически невыносимое, Джеймс стонет, вздергиваясь, толкаясь вверх.
- Дай, - Майкл задыхается, тянется. – Дай сюда.
- Да ты больной, - Макэвой жмурится, но послушно делает то, о чем его просят.
- Больной, - быстро соглашается Майкл, кажется, сейчас он готов согласиться с чем угодно. Торопливо обхватывает губами пальцы, и Джеймсу стыдно, страшно, но слишком хорошо, чтобы останавливаться. – Двигай, - невнятный шепот. Джеймсу мерещится, что ткань между ними вот прямо сейчас воспламениться от жара и трения.
Джеймс двигает пальцами медленно, млея от ощущения мокрого горячего языка, от влажных звуков, от сумасшедшего совершенно темпа, в котором двигаются они оба, словно подростки, которым ещё слишком рано трахаться по-настоящему, но уже хочется. Майкл с его пальцами во рту вдруг стонет, содрогается всем телом, глаза расширяются и смотрят как-то удивленно. И Джеймс чувствует, и ему нужно тоже, нужно прямо сейчас, вот сейчас, следом.
- Да, да, вот так, - он запрокидывает голову, когда широкая ладонь Майкла накрывает его пах, крепко сжимает, трет. Этого достаточно, и Джеймс кончает, вскидывается, цепляется за плечи, оставляя на футболке Фассбендера мокрые отпечатки зализанных пальцев.
- Не знал, что у тебя заскок на пальцах, - Джеймс обнимает Майкла, притягивает к себе. Ему нужен нормальный поцелуй, хотя бы один. Хочется в душ, хочется стянуть с себя запачканное белье, но сначала поцелуй.
- У меня, - Фассбендер легко касается губами краешка его рта. – У меня на тебе заскок, Джеймс.